1
В горнице,
На стенке,
У кровати,
Где висят старинные часы,
Каждый день ты видишь на плакате
Юношу у лесополосы.
Он стоит
строитель Волго-Дона,
С красочной улыбкой на губах,
В сапогах поверх комбинезона,
В самой белоснежной из рубах.
Ни пятна на ней
и ни пылинки,
Век носи,
а ей износу нет;
Так побрит тот парень на картинке,
Что ему не бриться сотню лет!..
В запылённом платьице из ситца,
В выцветшей косынке до бровей
Ты приходишь вечером в станицу,
Пахнущая травами полей.
Всё лицо ты кремом забелила,
Чтобы солнце кожу не спалило.
И хотя изрядно ты устала —
На току грузила хлеб, —
и всё ж
Собираешь хворост для мангала,
А потом к реке
за три квартала
С коромыслом на плечах идёшь!
Не к реке,
а к немощной речушке,
Что, седая вся от вербняка,
Сохнет…
Обнажаются ракушки.
У реки лицо,
как у старушки,
Сморщенное всё от ветерка.
Поскорее выкупаться нужно,
Смыть усталость,
а потом — в кино.
Вот ты дома.
Пахнет сеном душно.
На плакат взглянула равнодушно,
Что висит в углу давным-давно.
О другом ты думаешь, девчонка,
Всё хранишь залётную мечту.
…Мчится в дождь
попутная трёхтонка,
Парень примостился на борту.
Пусть тебе в лицо вбивает ветер
Острые иголочки дождя;
Ты забыла обо всём на свете,
Разговор лукавый заведя
О таком, казалось бы, обычном,
Но о самом важном в этот час:
— Вы в кино бываете станичном?
— Да, бываю.
— Значит, вот где вас… —
Вдруг машина
повернула круто.
Он тебя за локоть поддержал.
Стало сразу зябко почему-то,
Но опять прямой большак лежал.
Не свернул ни влево и ни вправо.
Эх, шофёр, по ямам надо мчать!
Это ведь даёт соседу право
Спутницу заботливо обнять.
Выбирай, шофёр, дорогу хуже,
Резче поворачивай, трубя,
Может, поворот в судьбе Катюши
Именно зависит от тебя…
Он сошёл на трассе Волго-Дона,
Юноша с улыбкой на губах,
В сапогах поверх комбинезона,
В самой пропылённой из рубах.
У него белесые ресницы,
Всю дорогу он шутил и пел,
Горевал, вздыхая, что побриться,
Как назло,
в то утро не успел!
Жаль, что он не подарил ей фото,
Самое плохое,
всё равно.
Крикнул лишь, сходя у поворота:
— Завтра
в полдевятого
в кино!..
— Я мечтаю, автор, лишь об этом,
Ждать до завтра
трудно, дорогой,
Хочешь настоящим быть поэтом, —
Встречу нам немедленно устрой.
Я уже всем сердцем полюбила,
Твоему сюжету вопреки.
Так не трать же попусту чернила,
Лучше мне советом помоги! —
Катя, Катя, —
праздничное платье,
Новая косынка до бровей…
Лучший экскаваторщик в бригаде,
Он достоин нежности твоей.
Вот рычаг нажал он.
Сколько смысла
В тех его движениях простых!
Тяжесть векового коромысла
Снимет он с девичьих плеч твоих!
Щедрый по своей натуре русской,
Он тебе в подарок принесёт
Не букетик ландышей,
что в узкой
Вазочке и дня не проживёт.
Нет! Луга цветов необозримых
Он тебе подарит от души…
Кто ещё
такой букет
любимой
Преподнёс когда-нибудь, скажи!
…На привычном красочном плакате
Ты узнаешь парня своего.
Почему же он не в рамке, Катя?
Это ж фотография его!
Думаешь, нужна мне проволочка?
Да по мне, ей-богу, поскорей
Свадьбу отыграли б вы —
и точка,
И конец всей повести моей.
2
Катя посмотрела на часы —
Полвосьмого,
только полвосьмого…
Заплела две русые косы
И сейчас же расплела их снова.
Лучше две косы в одну сплести —
Это к счастью,
говорят в народе.
Пусть сплетутся вместе два пути —
Путь её,
а вот он —
путь Володи.
Катя, Катя, —
праздничное платье,
Прядь волос, нежна и тяжела…
То не косы заплетала Катя —
Девичью судьбу свою плела!
В горнице часы пробили восемь.
Целых тридцать ждать ещё минут…
Как часы медлительно идут,
Если их идти быстрей мы просим!
Как они не любят,
чтоб на них
Каждую секунду мы глядели!
Чтобы крылья стрелок полетели,
Надо лишь одно —
не видеть их.
Хочется скорей бежать в кино.
Раньше срока
выйти на свиданье.
Но уж это так заведено —
Девушка
приходит с опозданьем.
Хоть спешишь,
придёшь за милым вслед —
Есть такая женская хитринка…
Вот она, та самая тропинка.
Клуб.
Скамейка…
А Володи нет.
Тает контур лесополосы,
Жёлтым дымом стелется пшеница.
Как назло торопятся часы,
Если просишь их не торопиться!
***
Катя, Катя!
Что я ей отвечу!
Где он?
Почему он опоздал?
Был я
всей душой
за эту встречу,
Но случилось то,
чего не ждал.
В этот час он позабыл о Кате,
Не спросил совета у меня…
В поле
после трудового дня
Шёл концерт
в строительной бригаде.
Выступали шефы из станицы —
Хореографический кружок.
Сарафан.
Зелёный сапожок…
Под баян волшебница кружится.
То застынет неподвижный взгляд —
В нём мольба
и преданность кому-то,
Но пройдёт всего одна минута —
И в насмешке губы задрожат.
То хотелось девушку нести.
Как снежинку,
лёгкую такую,
И тогда он чувствовал в груди
Силу богатырскую, мужскую.
Руки в танце вились,
и летели
И плели незримую тесьму.
Все её движенья
будто пели
Что-то очень близкое ему!..
И глядел,
глядел он на неё,
Становясь сильнее и слабее,
Как мальчишка
в этот миг робея
Пред всесильной слабостью её.
И казалось,
не стыдясь людей,
Совершит он то, что неизбежно, —
Вот сейчас шагнёт
на сцену к ней
И обнимет молча,
зло
и нежно.
Катя, Катя!
Парень-весельчак
Вёл с тобою разговор шутливый.
Если бы с тобой
молчал он так,
Ты б сейчас была такой счастливой!
Ты его у клуба ожидаешь,
Слушаешь с надеждой тишину.
Даже спать ложась,
не расплетаешь
Две косы,
сплетённые в одну.
***
…Ходят двое —
Без кино, без песни,
Ходят молча,
Не спешат домой.
И для них
Всех фильмов интересней
Этот фильм,
Старинный и немой!..
3
С тех пор
Володя
С каждым днём
Её любил всё горше.
Мария думала о нём
С улыбкой:
«Он хороший».
Она хотела полюбить,
Ей друга не хватало,
Чтоб не забытое
забыть.
Чтоб жизнь начать сначала.
Забыть
Далёкий тот перрон,
Забыть
То имя-отчество,
Бессонный,
жёсткий свой вагон,
Летящий в одиночество.
Таилось прошлое во всём:
На лбу
в тревожной складке,
То вновь
ворвётся в жизнь
письмом,
Вдруг найденным в тетрадке.
Оно
То губы обожжёт
Черешни вкусом нежным,
То в зимний день глаза кольнёт
Тем
прежним
блеском снежным.
И снег,
Черней,
чем чернозём,
Черешня —
злей полыни.
Таится прошлое во всём,
Как сила взрыва в мине.
…А был когда-то
Первый снег,
Нетронутый,
Единственный,
Весёлый,
словно детский смех,
И ясный
и таинственный.
Тогда всё было в первый раз:
Шли двое,
взявшись за руки.
Светили,
радужно дымясь,
На улице фонарики.
А снег всё шёл,
Слепил глаза.
Вела во тьму тропинка.
Быть может,
эта вот слеза —
Тех
давних дней
снежинка.
Шёл рядом
Близкий человек,
Стремительный, влюблённый…
Не знала ты,
что первый снег
На вкус такой солёный.
Хотела прошлое забыть —
Оно не забывалось,
Хотела снова полюбить
И полюбить боялась.
***
Мария,
ёжась от росы,
Со строгостью усталой
С Володей шла через овсы,
Шла
Мимо зорьки алой.
Не видя,
как вдали дымок
Светился, повисая,
Шла,
Горьковатый полынок
Задумчиво кусая.
О чём задумалась она,
Чего ей не хватало?!
С Володей шла,
и всё ж одна
Шла
Мимо зорьки алой.
***
Возле молодого перелеска,
Где шуршала поздняя листва,
Сразу вдруг
беспомощно и резко
Выдохнул он трудные слова:
— Я тебя люблю, моя Мария!.. —
Поворот внезапный головы:
— Знаю,
знаю вас,
вы все такие,
Все похожи друг на друга вы!.. —
И глаза
Вдруг сделались сухими,
Пристально остры и холодны;
Были голубыми-голубыми,
А теперь
Вдруг стали зелены…
Он сказал:
— Люблю тебя, Мария,
Но внезапно
в тот же самый миг
Так же властно
Как тогда, впервые,
Тот,
другой,
в глазах её возник.
В августе
По-зимнему одетый,
Снег стирая со своих ресниц,
Он возник,
Хотя его и нету
Среди наших действующих лиц.
Молодой конструктор Юрий Волжин,
Он живёт,
где жил,
в краю ином.
Но,
поскольку он возник,
я должен
Свой рассказ вести теперь о нём.
4
Он прожил
Десять лет с женой
И всем доволен был:
И их согласной тишиной,
И тем,
Что ел и пил,
И тем,
Что мог по вечерам
Ходить один в кино,
За что потом семейных драм
Не будет всё равно:
Умеет всё перемолчать,
Умней обид она.
В квартире
Тишь да благодать —
Хорошая жена!
С женой
Он прожил десять лет,
Но как-то в ночь одну
Вдруг понял,
что свободы нет,
Есть
десять лет
кромешных бед, —
Он у жены в плену!
Не так
Любилось и жилось,
И счастье их мертво…
С чего ж всё это началось?
А началось с того,
Что он вниманье обратил,
Вернувшись в поздний час,
Что ужин, чёрт возьми, остыл,
Что нет в чернильнице чернил,
А где хозяйки глаз?
И всё не так,
И всё не то, —
Ну что молчит она!..
Хожу в испачканном пальто,
А чья —
её вина!
Добра?
От хитрости добра.
Верна ему?
Верна.
Но если женщина стара,
Ей верность не трудна.
При этом он забыл со зла,
Что тридцати ей нет,
Что у Каренина была
Супруга старших лет…
Иной следит во все глаза,
Едва жена на полчаса
Пойдёт одна гулять.
Я против ревности!
Но за
Желанье ревновать.
Дай бог, чтоб не было причин,
Но, может, в том вся суть,
Чтоб помрачнеть
на миг один
И счастье вновь вернуть!
Мне ревность из-за пустяка
Нужна затем,
чтоб вдруг
Понять,
Как ты мне дорога,
Ценой минутных мук.
Ведь быть счастливым —
Значит знать,
Как трудно счастье потерять!
Но радость ревности ему
Изведать не пришлось.
Он был всегда в своём дому
Как равнодушный гость.
Он прожил
Десять лет с женой
И всем доволен был:
И их согласной тишиной,
И тем, что ел и пил.
Бывало,
Вдруг проснётся в нём
Тревожная тоска,
Как в ясный полдень
робкий гром
Грозы,
что далека…
Но чтоб спокойно видеть сны,
Чтоб обрести привал,
Он все достоинства жены
Себе на помощь звал.
Добра?
Безропотно добра.
Верна ему?
Верна.
И сразу —
словно с плеч гора,
И жизнь опять ясна.
Прохладно
Чистое белье,
Опрятна
Полка книг.
И если он любил её,
Так только в этот миг…
А ныне
Сам он не хотел
Спокойно видеть сны,
Хотел
Побольше хитрых дел
Припомнить у жены.
И если что-то не умел
Припомнить, на беду,
Лишь больше злился
да жалел
Себя
за доброту.
В своём дому со всех сторон,
Тут,
именно вот тут,
Несчастья ждал с надеждой он,
Как люди
помощь ждут,
Чтоб честным быть
и перед ней,
И пред собой самим.
И пусть хлебнёт он горьких дней,
Она должна быть
злей,
старей,
Несправедливей с ним.
Должна
во всём быть неправа.
Чтоб он обрёл покой,
Обрёл права
на те слова,
Что скажет он другой:
— Я тебя люблю, моя Мария!..
5
Купишь ты часы в универмаге —
И тебе гарантию дадут,
Что часы,
как сказано в бумаге,
Без аварий
долгий срок пройдут.
Но от всех семейных бед и тягот
Ни одни на белом свете Загс
С точною гарантией
хоть на год
Брачное свидетельство не даст.
…Десять лет назад,
В конце апреля,
В день хмельных капелей и тепла,
Ленинградка
Мельникова Неля
С женихом
В районный Загс вошла.
Робко оглядела помещенье.
Стол.
На нём подснежники в цвету.
Здесь полна особого значенья
Надпись:
«Соблюдайте чистоту!»
Теребя косички-невелички,
Неля не глядит ни на кого:
Трепетно стыдится с непривычки
При народе
Счастья своего.
Был жених почти совсем безусым,
В клетчатой ковбойке и в очках,
Но поскольку парень старше курсом,
Для неё он был уже в годах.
Он конспекты ей давал к зачётам,
Помогал ей делать чертежи,
И водил в театры по субботам,
И молчал в антрактах от души.
В общежитье приносил ей ужин,
Чтоб она не ведала забот.
Целый год был с нею
просто дружен
Терпеливо.
бережно…
И вот
Неля полюбила благодарно,
С каждым днём вернее и сильней.
Не от страсти полюбила парня —
От избытка доброты своей.
Полюбила оттого,
что с юга
Прилетели птицы на луга,
Оттого,
что близкая подруга
Так завидно любит моряка.
Полюбила,
нежно сочинила,
Словно песню,
парня своего.
Полюбила,
потому что было
Время ей в тот год любить его.
Женщина
В природном совершенстве
От рожденья мать
в любой свой час:
И когда
Играет в куклы в детстве,
И когда
Полюбит в первый раз.
Как необходима ей забота
Всё о нём,
О близком —
На года!
Есть в её любви к мужчине
что-то
Чисто материнское всегда.
Да, подруга, ты в заботе тонкой
Можешь то,
чего я не могу.
Пред тобой,
совсем ещё девчонкой,
Я, как сын пред матерью, в долгу!..
Неля благодарно полюбила,
Не доверив тайны никому.
И уже не он —
она носила
В общежитье ужины ему.
А на пятый год семейной жизни
Он к её заботам так привык,
Что молчал неделями капризно,
Коль отглажен плохо воротник.
Уходил,
А Неля ожидала,
Четырёх не покидая стен,
Счастье,
словно куклу,
пеленала,
Радовалась,
верила,
мечтала,
Ничего не требуя взамен.
Да, от всех семейных бед и тягот
Ни один на белом свете Загс
С точною гарантией
хоть на год
Брачное свидетельство не даст.
Счастье — не часы…
Его детали
Тоньше часового волоска.
Но часы
и те идут,
пока
Мы их заводить не перестали.
Он привык к тому,
что дом спокоен,
Ей цветы всё реже покупал,
Целовал,
коль нежно был настроен,
И в постели чистой засыпал.
А когда-то
Он стоял,
упрямый,
Под её окном у фонаря,
Посвящал поэмы ей и драмы,
Пушкина в соавторы беря.
Даже галстук стал носить для шика;
В общежитье ждёт и ждёт её
И, как говорила сторожиха, —
Всё же выждал,
высидел своё.
Счастье в юность ворвалось тревожно,
Разметало весь покой,
влетев,
А ушло
Бесшумно,
осторожно,
Даже стула в доме не задев.
Как ушло — и сам он не заметил.
Жил,
шутил,
смеялся
без него,
Только в день,
Когда Марию встретил,
Спохватился —
В доме нет его…
Ведь для счастья
Мало только брать, —
Всё отдай,
Чтоб счастье большим стало,
Сам люби,
Как в первый день,
опять.
Быть любимым —
Это слишком мало!
6
Дороги вьюжные,
косые,
Прогулки в парке городском.
Он мог прийти к своей Марии
Лишь в будний день,
и то тайком.
Когда ж на Невском встретил друга,
Идя с ней под руку в туман,
Освободив поспешно руку,
Полез за спичками в карман.
Боялся глаз её печальных,
Как мог,
Покой её щадил
И о премьерах театральных
С ней разговор не заводил.
Она нежна, —
Он молчаливо
Уход свой к той,
другой,
клянёт.
Она грустна с ним, —
он ревниво
Уже развязки страшной ждёт.
И это с ней,
В него влюблённой,
Он при народе,
Как чужой;
Лишь ей одной
по телефону
Нельзя звонить ему домой.
Он горд,
что с ним такое благо —
Её любовь.
Так почему
Беспаспортное,
как бродяга,
Их счастье
прячется во тьму?
Он должен лгать жене впервые,
Уметь смотреть в её глаза.
Дороги вьюжные,
косые…
Решил он:
больше так нельзя!
7
Весёлое
Белое платье достала,
Хоть в этакий холод
Оно неуместно.
Сегодня Мария
Невестою стала.
И пусть это будет
Одной ей известно.
— Да брось же смеяться! —
Сердилась подруга. —
С чего это ты?..
Тише!..
Спит вся квартира. —
Хотелось признаться.
И всё-таки духа
В последний момент
У неё не хватило.
Об этом мечта
Была долгой и трудной.
Невеста!
Неужто исполнилось это?
Привыкшая
К тёмной аллее безлюдной,
Любовь её ныне
Пугается света.
Она похвалы,
Как укора,
боится,
Не сразу,
Не здесь
Пусть её обнаружат.
Кто будет на свадьбе
У них веселиться!
Друзья жениха,
Что с женой его дружат?!
Пугается тостов
И возгласов «горько!»,
Как будто в семье
Ещё траур не сняли…
Гудки паровоза.
Холодная зорька.
Мария у входа
Стоит на вокзале.
Он должен прийти
В половине шестого,
Прийти навсегда,
Со своими вещами.
Взять отпуск.
Поедут они до Ростова,
Оттуда — в станицу,
К Марииной маме.
…Последний свисток.
Отправляется поезд,
А Волжина нет
На площадке перронной.
Уже проводник,
К отправленью готовясь,
Стоит на часах
Возле двери вагонной.
И дрогнул состав
От гудка расставания,
Рванулся вперёд
И на месте остался,
Как будто нарушить
Хотел расписание,
Как будто помочь ей
Задержкой пытался.
Но Волжина нет на перроне…
Так где ж ты,
Мужчина,
Решивший всё твёрдо и смело?
Рывок.
И последняя искра надежды
Из-под колес улетела…
Хотелось
Выскочить из вагона летящего.
Куда и зачем её поезд уносит?
Пусть от обманного,
Не настоящего,
Но от того,
Что душа её просит!
Мария, Мария,
Знаю, что больно,
Но и разлука
Бывает полезной.
Он не пришёл —
И об этом довольно.
Что ж ты перечишь
Дороге железной?!
Пусть этих елей
Зелёные стены
Меж вами встают
С быстротою мгновенной.
Ваша любовь
Начиналась с измены.
Вот и окончилась
Тоже изменой.
Только теперь он
Под крышей родимой.
Тебя не жалея,
Себя не жалея,
Любимой — тебе —
Изменил с нелюбимой.
А эта измена
Ещё тяжелее!..
Он не простит ей
Своей же измены.
С нею,
С которой
Не смог он расстаться,
Он не простит ей
Того,
что посмела
С ним она рядом
Покорно остаться.
Он не простит ей
Того,
что в испуге
Он отшатнулся
От правды развода:
Что о нём скажут
Друзья и подруги?!
Да и привык
К этим стенам он что-то…
Он не простит ей
Её всепрощенья,
Он не простит ей
Того,
что он хуже.
Будет за то ей
Холодное мщенье,
Что и таким
Приняла она мужа.
Он не простит ей
Того,
что несутся
Вдаль поезда
По прямому маршруту…
Нежности к ней,
Что в нём может проснуться,
Нет, не простит он ей
Через минуту!
Будет он жить,
По любимой тоскуя,
Праздновать
Свадьбы своей годовщины.
Чтобы его
За измену такую
Кто-то примерным назвал
Семьянином.
…Окна вагона
Огнями исхлёстаны,
Резкою скоростью
Скошены ели.
Прямо к нему
Бесконечными вёрстами
Мчится земля
В белом платье метели.
Мчится —
И, значит,
Всё дальше от Волжина
Та, кого звал он
Своею невестой…
Лампа потушена.
Платьице сложено:
В этакий холод
Оно неуместно.
8
Колхозный рынок у причала.
Сухого сена вороха.
На стойках розовое сало
И масло в листьях лопуха.
И ветер,
пахнущий антоновкой,
И горы тыквы на возах.
Сюда спешат
с мешком,
с трёхтонкой,
А не с авоською в руках.
Здесь мерят всё не точным весом,
А оптом,
с доброю лихвой,
Здесь в эту пору
без надреза
Берн с возов арбуз любой.
Ломоть отведай жарко-красный,
И сразу
в солнечный денёк
Вдруг проберёт тебя неясный
Осенний,
колкий холодок.
И от него тревожно станет, —
Нарядна осень, хороша,
Но всё ж нет-нет
да и проглянет
Её печальная душа.
Сентябрь, он щедр,
пока в разгаре,
И, летним дням придя взамен,
Он сам диктует на базаре
Указы о сниженье цен.
…На этом маленьком станичном
Степном базаре в три ряда
Кто ни на есть —
в знакомстве личном
Все были долгие года.
Приятно встретить здесь соседа,
Потолковать про то,
про это.
Шумит базар воскресных дней,
Как многоустая газета,
Где столько свежих новостей.
И всех ты знаешь поимённо,
И знают все
твои дела.
В ту осень
трасса Волго-Дона
К базару близко подошла.
Со всей отчизны покупатель
Сюда нахлынул
в этот год:
В походном кителе писатель,
Что всё на карандаш берёт.
Врачи,
рабочие,
студенты, —
Друг другу каждый незнаком, —
Печати всей корреспонденты —
Кто на машинах,
кто пешком;
Старик учёный с Уралмаша,
В движеньях быстр и моложав,
Что ест из банки простоквашу,
Портфель под мышкою зажав;
И даже сам певец Козловский,
В кашне —
не по горячим дням,
Здесь отдохнувший от московских
Поклонниц, шедших по пятам.
…У стойки с дынями,
при входе,
К добру, а может, не к добру,
Совсем случайно здесь Володя
Марию встретил поутру.
— Ты что молчишь?
Не рада, что ли?
— Прости, Володя, я спешу… —
Он локоть стиснул ей до боли:
— Нот! Слушай, что тебе скажу!..
— Пусти!.. —
Спокойно и устало
Его с дороги отстранив,
Ушла.
В густой толпе пропала,
В ответ двух слов не обронив.
…Дон
Тишина звенит степная…
…Нева
Дымит снежок легко…
Страшна реакция цепная
Любви,
что где-то далеко
Разорвалась
в года былые
Сначала
лишь в семье одной.
Но вот
контужена
Мария
Её волною разрывной.
Пришло к ней счастье.
В дверь стучится:
— Ждала меня!
Открой скорей! —
Она ж открыть ему боится,
Как будто горе у дверей.
Кто виноват?
И кто здесь правый? —
Ответ, читатель, сам готовь…
Страшна
на тыщи вёрст державы
Одна несчастная любовь.
***
Я с Волжиным встречался ныне,
Когда приехал в Ленинград,
Как о хорошем семьянине
О нём на службе говорят.
Мы с ним в одной учились школе —
Ко мне пришёл он как родня,
Молчал…
И явно был доволен,
Оставшись на ночь у меня.
Был рад
случайному дивану,
Xвалил
гостиничный уют.
Побрился утром,
принял ванну.
Заторопился в институт.
Сказал приветствие шутливое,
Не пригласил меня в свой дом.
И что-то очень сиротливое
За шуткой чувствовалось в нём.
Но я в себе осилил жалость
И не подал руки ему:
Кому добра,
хотя бы малость,
Он в жизнь принёс? —
Нет, никому.
Ни той,
С кем десять лет он прожил,
Ни новой той
в его судьбе.
Он так любил себя!
И всё же
Добра не сделал и себе.
Всю жизнь он лгал,
не замечая,
Что жизнь его —
сплошная ложь,
Лгал радостью своей,
печалью,
Лгал тем,
что нежен и хорош.
Сперва заботой
лгал невесте,
Ей кротко ужины нося,
А после
Тем,
что жил с ней вместе,
И ей
И людям
лгал в глаза.
А как он свято
лгал Марии
Всей своей болью
и мечтой!
Лгал поцелуем,
что впервые
Разбередил её покой…
Здесь я поставить точку должен.
Во мне к нему такая злость!
Итак, прощайте,
Юрий Волжин,
Непрошеный в поэме гость.
9
В термосе есть полстакана чаю.
Выдан номер мне на одного.
Вдалеке от дома
Я встречаю
Праздник —
День рожденья моего.
Мне б собрать всех близких
На пирушку,
Шумный вечер с ними провести,
Заглянуть, как в детстве,
Под подушку
И подарок матери найти!
Где тот дом,
В котором пахнут стены
Свежеиспечённым пирогом,
Тёплый,
благодатный,
откровенный,
На земле
Единственный мой дом?!
Как его мне не хватает ныне!
Праздник мой —
И вдруг я одинок…
На роскошной бархатной гардине
Жестяной
Казённый номерок, —
Словом, номер.
Вот печать на кружке.
Твой здесь дом,
И всё-таки не твой.
Здесь,
На заштампованной подушке,
Спишь,
Как на бумаге деловой,
Словно то с отметкой о прибытье
Удостоверение твоё…
С кем бы мне в огромном общежитье
Праздник мой отметить хоть вдвоём?
Может, в ресторане «Приднепровье»
Сесть за стол,
Не зная никого?
Выпить, что ли,
За своё здоровье!
Да грустнее станет оттого…
К чёрту грусть!
Я распахнул тетради.
Дорогая, приходи скорей,
Катя, Катя, —
Праздничное платье,
Новая косынка до бровей!
Я тебе как самый близкий нужен.
Есть бумага,
Карандаш остёр.
День рожденья…
Наш последний ужин.
Завершим же давний разговор.
Если пить,
Так за твоё здоровье!..
Твой Володя
Скрылся в тополях,
И одна
Осталась ты с любовью,
Как с ребёнком хворым на руках.
В юности
Любил я так же точно.
Это был мой самый лучший год.
Я за всё любил её:
За то, что
В городе моём она живёт;
И за то,
Что спать я не умею,
За тоску,
Что ей я посвятил;
И за то,
Что нелюбим я ею, —
Яростно
И празднично любил!
Юность, юность!..
Вот сейчас, итожа
Дни неповторимые её,
Понял я:
На счастье так похоже
Это горе
Первое моё!..
Лучше гром,
и молния,
и ливень,
Чем все годы в духоте прожить!..
Тот, кто любит,
Он всегда счастливей
Тех,
Кто не умеет полюбить!..
Друг-читатель,
На меня не сетуй,
Что, не в силах свой сдержать порыв,
Я увлёкся этою беседой,
О твоём присутствии забыв.
И хотя нас было только двое,
Ты был третьим,
Тысячным ты был.
Там, где я,
Повсюду ты со мною,
Рядом ты —
Поэтому и мил.
Что мне треволнения, заботы!..
Пусть сейчас я от друзей далёк.
Человек,
Сидящий за работой,
Он уже совсем не одинок!
И пускай в домашней я одежде,
Мой рабочий номер тих и мал, —
В день рожденья
Я ни разу прежде
Стольких в дом гостей не принимал!