Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их,
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звёзды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь её проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мёрзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела…
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.
Анализ стихотворения «Где-то в поле возле Магадана» Заболоцкого
За два года до смерти Николай Алексеевич Заболоцкий создает произведения о невинно осужденных в советское время.
Стихотворение написано в 1956 году. Его автору в этот момент 53 года, он много лет провел в лагерях по ложному обвинению. Когда освободился – убедился, что на его творчество наложен негласный запрет. Наконец, после разоблачения культа личности И. Сталина он получает возможность быть услышанным. Более того, осмеливается обратиться в своих стихах к лагерной теме. По жанру – гражданская лирика, по размеру – хорей с перекрестной рифмовкой, без деления на строфы. Рифмы открытые и закрытые, с чередованием женских и мужских. Лирический герой – рассказчик. Сам поэт пережил заключение в алтайских лагерях, но пишет он о Колыме, чье название стало нарицательным в свете этой темы. «Два несчастных русских старика» в краю вечной мерзлоты, осужденные, как тогда бывало, за антисоветскую агитацию, шпионаж, терроризм, бредут за розвальнями. Они согласились пойти в наряд за мукой, чтобы выбраться хоть ненадолго из атмосферы лагеря, обменяться мыслями и чувствами. Усталость, кажется, гнетет не только их тела, но и души. Не любовались они уж и природой, да и звезды не смотрели на них, пораженные творящимися на земле злодействами. «Смертные доделались дела»: не все долги советскому государству выплачены, но пришла пора прощаться. «Ни охрана, ни конвой» больше им не страшны. И мука больше им не нужна. Бушлаты тоже достанутся кому-то из еще живых. «Созвездья Магадана» сверкают над драмой, которую поэт временами возводит к вершинам эпоса. Несколько штрихов дополняют образы героев: вспоминая о родимых хатах. Похоже, не два профессора, а два крестьянина преодолевают вьюгу. «Не глядя друг на друга»: оба сдались, сказать им нечего. Образы природы, символы свободы: такими описывается небо и земля — свидетели смерти стариков. Метафоры рассыпаны по всему стихотворению. Гибельная дремота, словно сочувствуя, «обняла их», рыдая. Лексика нейтральная и вместе с тем возвышенная. Лагерные приметы органично вписаны в ткань стихотворения. «Дивная мистерия»: возможно, северное сияние. Эпитеты: мерзлого тумана, огонь проникновенный (это еще и инверсия), луженых глоток. Инверсия: шли они, посвистывала вьюга (это и олицетворение). Уменьшительный суффикс слова «пеньки» подчеркивает горечь поэта, будто вновь переживающего картины из прошлого. Сам он вернулся, сперва даже неузнаваемый, надломленный. Но своей обязанностью считал говорить о том, что увидел и узнал.
Стихотворение «Где-то в поле возле Магадана» Н. Заболоцкого — свидетельство очевидца, прошедшего лагеря.