1
Рассвет. Старухи за водой спешат.
Заря во тьме каштанов лыбит рот.
Из лавки тёплый хлебный дух плывёт,
подсолнухи склонились у оград.
Речной кабак ещё гугнит без сна,
гитарный звон, ленивый звяк монет.
Пречистый, на малышку льётся свет:
перед стеклянной дверью ждёт она.
О, синий блеск в стекле — немой зазыв!
В терновой черноте он не померк.
Смеётся, как дурак, горбатый клерк,
в воде испуг и похоть отразив.
2
Чума встречает вечер в голубом,
гость закрывает дверь, печален он.
Свой чёрный груз в окно склоняет клён
юнец поник чуме в ладони лбом.
Миганья злобных век её часты,
и пятерни юнца ей космы мнут,
и слезы чистые его текут
в глазницы ей, что исчерна пусты.
Куст змей багровых из её нутра
с шипеньем разрастается — и вдруг
мертвец сползает из девичьих рук
и окаймлён прискорбием ковра.
3
В пожухлый сад текут колокола,
просвечен мрак каштанов синевой.
Как сладок плащ на женщине чужой.
Дух резеды: и жгучий привкус зла
во всём. И лоб, холодный как во льду,
склоняешь в грязь и прах крысиных гнёзд,
залитых скарлатинным светом звёзд;
и опадают яблоки в саду.
Чернеет ночь. И белый полог сна
бредущего юнца фен с силой рвёт;
и мертвецы ему зажали рот.
Смеётся Соня — как она нежна!