Лягушки не хотят как якобинцы жить,
Но верой-правдою хотят царям служить;
Толкуют, что негодно
Правление народно.
Как жить без головы? Мир, славный красотой,
Идет не сам собой.
Лягушки день и ночь об этом рассуждали, утруждали,
Чтоб им царя послал.
Зевес, склонясь мольбой лягушек дикой,
Средь вихря громом застучал:
Посланец с неба вдруг в лице толпы великой
Упал.
Тогда сварливый.
И глупый, и трусливый
Болотистый народ
Стал жаться к берегам, бежа пространства вод.
Нечаянность, прельстя, квакуш околдовала;
Все взапуски кричат: «Нам царь наславу дан!»
А самодержец их — сосновый был чурбан.
Одна лягушка осмельчала,
К царю проворно подбежала
И, слова не сказав, в осоку отплыла;
Другая речь с деспотом завела;
Потом и смирные царя не трепетали
И на спину к нему скакали.
Опять молва пошла,
Опять за своевольство
К Юпитеру посольство:
«Зачем болоту дал пустую тварь?
Куда владетель наш годится?
Такого дай, чтобы умел пошевелиться;
Здесь бойкий нужен царь».
Юпитер, слыша то, аиста к ним отправил,
Который был одних с Наполеоном правил:
Лягушку — в лоб, другую — в нос,
Той — казнь, четвертую — в допрос;
В полгода времени лягушек род убавил.
Опять к Юпитеру: «Тот царь чрезмерно тих,
Другой несносно лих».
Зевес молчать сварливый род заставил
И речью невзначай квакушью спесь убавил:
«В ладу с аистом вы теперь извольте быть,
Чтоб хуже и его другого не нажить».