Она частенько людям говорит,
Весьма многозначительно притом,
Что хоть Иван Иваныч знаменит,
Но ей, увы, он больше чем знаком…
И за столом в какой-нибудь компании
Она, рассказ придумывая свой,
Его развязно называет Ваней,
А то и просто Ванечкой порой.
Туманно говорит о том, что он,
Хоть и неловко выдавать его,
В нее не то что по уши влюблен,
Но что-то вроде около того…
Его афиша в городе висит,
А он сидел бы только с ней одною,
И пусть он для кого-то знаменит,
А для нее он кое-что иное…
Легко течет обкатанный рассказ.
В нем есть и страсть и вздохи до рассвета,
Полунамеки и туманность фраз,
Вот только правды, очевидно, нету.
А ведь рассказ всего-то на момент,
О том, как с ним однажды говорила,
На вечер от месткома пригласила
Да как-то услыхала комплимент.
Пустяк, конечно. Облачко во мгле.
Но, жаждою тщеславия влекомых,
Небось не так их мало на земле,
Вот этих самых «больше чем знакомых».
Шумят, лукавят, рыскают по свету,
И души их хвастливо-горячи:
В одних «безумно влюблены» поэты,
В других — артисты, в третьих — скрипачи!
Неужто в этом высшая награда?
И для чего такая чепуха?
Угомонитесь, милые, не надо!
И не берите на душу греха!