Встал месяц,— скольжу я в гондоле,
Качаясь, по светлой бразде;
Всё тихо; плыву я по воле;
Венеция спит на воде.
И сказочной блещет красою,
Сквозь легкий тумана покров,
Над томнотекучей волною
Узорчатый мрамор дворцов.
И с лаской весло гондольера,
Касаяся мерно струи,
Глухим повтореньем размера
Баюкает думы мои.
Далеко, далеко, далеко
Несутся душевные сны!
К волшебным пределам Востока,
Над шумом морской глубины;
Где Сира с вершины утеса
В лазурный глядит небосклон,
Вдоль сумрачных скал Тенедоса,
Вдоль брега, где был Илион.
И волн лучезарных Босфора
Мне снится опять красота:
Сверкает Софии собора
Святая глава без креста;
Белеет Галата и Пера…
И снова, чуть зыбля струи,
Удары весла гондольера
Баюкают думы мои.
И быстро меняются сцены:
Везувий, блажной исполин,
Гаета, — вкруг мыса Мизены
Отливы сапфирных пучин.
У шумного берега Кьяи
Веселый, крикливый народ,
И лодок бесчисленных стаи
На зеркале блещущих вод.
Вдоль пристани frutti di mare1
В корзинах, расставленных в ряд;
И, уличной внемля гитаре,
Факкини в кружочке сидят.
Вдали изумрудная лента,
Тень лавров, платанов, олив;
С душистой террасы Соррента
Весь век бы смотреть на залив.
Притихла б там сердца химера!..
И, сонные зыбля струи,
Удары весла гондольера
Баюкают думы мои.
Другие мелькнули картины,
Суровее, — мыслям милей:
Убогие избы, овины
И гладь бесконечных полей.
Повсюду простор величавый,
Звон всенощной в каждом селе;
И город огромный, стоглавый
Широко сверкнул в полумгле,
И с грани земли православной
Громада столицы другой
Кичливо блестит над державной,
В гранит заключенной рекой.
Над ней небо хладно и серо…
И, мерно колебля струи,
Удары весла гондольера
Баюкают думы мои.
И взорам мерещится снова,
Что видеть отвыкли они:
И ночи без мрака ночного,
И темные зимние дни.
Несутся видения роем:
Та грустного счастья пора…
И дом тот с уютным покоем…
И тихие те вечера…
И вновь разыгралися бредни,
Как будто б шли даром года;
Как будто б случилось намедни
Всё то, что сбылося тогда!
Очнулась сердечная вера…
И льются, сливаясь, струи;
И плещет весло гондольера,
Баюкая думы мои.