Посвящается Надежде Дмитриевне П[оловце]вой
ВСТУПЛЕНИЕ
Желали вы,— и я вам обещал
Препроводить слияние посланья
С идиллией — не то чтоб пастораль,
А так, стихи… Приличного названья
Пока еще я к ним не подобрал;
Но входят в них мечты, воспоминанья,
Намеки, грусть, природа при луне,—
Короче, все, что нужно вам и мне.
Вот вам стихи; как следует, с скандовкой
И с рифмами, надеюсь прочитать
Вам лично их с приличной обстановкой:
Весенний день начнет уж догорать,
И вы, склонясь ленивою головкой,
Задумчиво мне будете внимать…
Кто первый роль не выдержит — не знаю:
Увидим там… Теперь я начинаю.
1
Они прошли, прошли, былые дни
Спокойствия вдали от шума света!
Когда ж опять вернутся к нам они?
Конечно, мы дождемся снова лета
И двадцати трех градусов в тени,
Но эта лень, невозмутимость эта —
Не верится, что вновь когда-нибудь
Мы усладим ей жизненный наш путь.
Я восставал на жизнь тех домоседов —
Помещикоз, которые, как ай
В своем дупле, в углу отцов и дедов
Сидят весь век, чем их ни вызывай.
Теперь их лень я понял… Грибоедов
Давно сказал: «Деревня летом — рай!»
Да! в хорошо устроенных именьях
Блаженна жизнь, как в праведных селеньях.
Вы помните?.. Бывало, мы в саду
Сидим в тени; по листьям ветер жаркой
Лепечет что-то, как больной в бреду;
Над нами вяз темно-зеленой аркой
Спускается; луч солнца по пруду
Бежит струей чешуйчатой и яркой;
Рой пчел жужжит на полевых цветах,
И воробьи чиликают в кустах.
Сидим… В руках дымятся папиросы,
А лень курчть,— лениво ищет взор
Знакомых мест: вот нива, вот покосы,
Дорожка на зеленый косогор…
С малиной и клубникою подносы
Нетронуты стоят, и разговор
Чуть вяжется… не худо б прогуляться,
Да как с скамьей дерновою расстаться?
Вот, вечеоом…
2
Да: вечером пришлось
Приписывать к былому полустишью;
Но сколько лет меж нами пронеслось,
Но как давно Покровскому затишью
Я стал чужой, и как давно мы врозь?..
Не сельской я, а городскою мышью,
По чердакам, не в зелени полей,
Гложу листы… печатанных статей.
Конечно, пища вовсе не дурная,
И много пользы от нее подчас;
Но все-таки, о прежнем вспоминая,
Я умственно не отводил бы глаз
От оных мест потерянного рая
(Не Мильтона — могу уверить вас!),
Где услаждали молодость не книги,
А лес да луг с живою змейкой Скниги.
И точно: речка чудно хороша
По вечерам… Тогда жара отхлынет,
И, полной грудью на воду дыша,
Зеленый берег понемногу стынет;
То ветвь сосны, то стрелку камыша
Прозрачной тенью в воду опрокинет,
И тень за тенью — стройны и легки —
Лениво тонут в пурпуре реки.
Как весело тогда по косогору,
Промоиной песчаной, на коне
Взбираться вверх к темнеющему бору
И кланяться то ели, то сосне,
Чтоб веткою колючей, без разбору,
Не наклонялись, сонные, оне…
Но вот и гребень глинистый обрыва,
Багровый весь от зорного отлива.
И что за вид оттуда за рекой!
Не знаю — вам, а мне тоска сжимала
Всю внутренность рукою ледяной,
Когда с обрыва я глядел, бывало,
Вниз на реку… Зато, о боже мой!
Рвалася вон душа и ликовала,
И призраком казалася печаль,
Когда смотрел я за реку, в ту даль…
В ту даль, где я оставил много-много
И радостей, и жизни молодой,
Куда вилась знакомая дорога…
Но я боюсь вам надоесть собой,—
Забылся я: простите, ради бога!
Мы с вами на обрыве за рекой…
Уже темно. Огни зажглись в избушках,
Заря погасла на лесных верхушках.
Под нами сетка из цветов и трав,
Весною опрокинутый стаканчик,
Льет запах ландыш, под кустом припав,
И мотыльком порхает одуванчик;
И, к холке ухо левое прижав,
Мотает мордой ваш гнедой Буянчик,
Упрямится — нельзя ль щипнуть травы,
Да не дают; его упрямей вы…
Хоть несколько боитесь, если ухо
Прижмет он к холке… А домой пора,
Пока росы нет на поле и сухо…
Вот лай собак с господского двора
И стук колес донесся нам до слуха:
К вам гости — и, наверно, до утра!
В галоп, Буянчик! право, опоздаем:
Чу! десять бьет — все общество за чаем…