Не хвастай, мумия, что уцелела ты,
Что у бессмертия ты будто не в обиде:
Хоть не рассыпались во прах твои черты,
Ты тот же самый прах! Но только в твердом виде.
Черты. А что очерчено? Скажи!
Зачем ты в наших днях? Послом какого дела?
Зачем лишь тело — след твоей души
В том мире, где душа должна быть следом тела?
Кого земля уже давным-давно взяла,
Того и в мертвых нет; он связь порвал с могилой.
Живою, глупая, недолго ты была.
Зачем же мертвою так долго быть?! Помилуй!
Заметь: и у конца бывает свой конец,
И снова есть за что началу зацепиться…
Не глупо ль? — навсегда в конце закоренеть,
В ничтожестве навеки укрепиться!
Нет! Лучше стать травой в налете дождевом,
Землей, кузнечиком, родней речному илу,
Чем куклой страшною с шафранно-желтым лбом,
Способной пережить свою могилу!
Вот если бы до нас теперь, через века,
Порыв истории (пускай уже неясный)
С египетским теплом принес издалека
Твой голос молодой и подвиг твой прекрасный, —
Тогда бы не могла (всем далям вопреки!)
Разрыва меж тобой и мной не одолеть я,
И звать преградою такие пустяки,
Как полтора тысячелетья.