ПИР
Кто умеет читать по звездам
или раскладывать камни,
песок варить и иголки,
чтобы узнать, что будет
из того, что бывает, –
тот еще знает не много.
Жизнь – как вино молодое.
Сколько его ни выпей,
ума оно не отнимет
и языка не развяжет.
Лучше не добивайся.
А как огни потушат
и все по домам разойдутся
или за столом задремлют, –
то-то страшно будет подумать,
где ты был и по какому делу,
с кем и о чем совещался.
ДРУГАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, голубчик, не то тебя бросят,
бросят и глядеть не будут,
как жница оставила сына
на краю ячменного поля.
Сама жнет и слезы утирает.
– Мама, мама, кто ко мне подходит,
кто это встал надо мною?
То стоят три чудные старухи,
то три седые волчицы.
Качают они, утешают,
нажуют они мелкого маку.
Маку ребенок не хочет,
плачет, а никто не слышит.
СТАРУШКИ
Как старый терпеливый художник,
я люблю разглядывать лица
набожных и злых старушек:
смертные их губы
и бессмертную силу,
которая им губы сжала.
(Будто сидит там ангел,
столбцами складывает деньги:
пятаки и легкие копейки…
Кыш! – говорит он детям,
птицам и попрошайкам, –
кыш, говорит, отойдите:
не видите, что я занят?)
Гляжу – и в уме рисую:
как себя перед зеркалом темным.
БУСЫ
Лазурный бабушкин перстень,
прадедовы книги –
это я отдам, быть может.
А стеклянные бусы
что-то мне слишком жалко.
Пестрые они, простые,
как сад и в саду павлины,
а их сердце из звезд и чешуек.
Или озеро, а в озере рыбы:
то черный вынырнет, то алый,
то кроткий, кроткий зеленый –
никогда он уже не вернется,
и зачем ему возвращаться?
Не люблю я бедных и богатых,
ни эту страну, ни другие,
ни время дня, ни время года –
а люблю, что мнится и винится:
таинственное веселье.
Ни цены ему нет, ни смысла.
ПУТЕШЕСТВИЕ
Когда кончится это несчастье
или счастье это отвернется,
отойдет, как высокие волны,
я пойду по знакомой дороге
наконец-то, куда мне велели.
Буду тогда слушать, что услышу,
говорить, чтобы мне говорили:
– Вот, я ждал тебя – и дождался.
Знал всегда – и теперь узнаю.
Разве я что забуду? –
Каждый хочет, чтоб его узнали:
птицы бы к нему слетались,
умершие вставали живыми,
звери зверят приводили
и медленно катилось время,
как молния в раннем детстве.