Посвящается Екатерине Ильиничне Мамонтовой
Чудный, светлый мир… Ни вьюг в нем, ни туманов,
Вечная весна в нем радостно царит…
Розы… мрамор статуй… серебро фонтанов,
Замок — весь прозрачный, из хрустальных плит…
У подножья скал — сверкающее море…
Тихо льнет к утесам сонная волна
И, отхлынув, тонет в голубом просторе,
И до дна прозрачна в море глубина…
А за светлым з_а_мком и его садами,
От земли, нахмурясь, в небосклон ушли
Великаны г_о_ры снежными цепями
И по темным кручам лесом заросли.
И лесная чаща да лазурь морская,
Как в объятьях, держат дивную страну,
Тишиной своею чутко охраняя
И в ее пределах — ту же тишину.
Чудный светлый мир, — но злобой чародея
Он в глубокий сон от века погружен,
И над ним, как саван, высится, синея,
Раскаленный зноем, мертвый небосклон.
Не мелькнет в нем чайка снежной белизною,
Золотому солнцу подставляя грудь;
Не промчатся тучки дымчатой грядою
К отдаленным скалам ласково прильнуть.
Всё оцепенело, всё мертво и глухо,
Как в могиле глухо, как в могиле спит:
Ни одно дыханье не встревожит слуха,
Ни один из чащи рог не прозвучит.
В воздухе, сверкая, замер столб фонтана,
Замер мотылек над чашечкой цветка,
Пестрый попугай — в густых ветвях каштана,
В чаще леса — лань, пуглива и дика.
Точно этот з_а_мок, рощи и долины,
Пурпур этих роз и белизна колонн —
Только полотно сверкающей картины,
Воплощенный в красках, вдохновенный сон.
Точно тот, кто создал этот рай прекрасный,
Жизнь и разрушенье в нем остановил,
Чтоб навек свой блеск, и девственный и ясный
Он, как в день созданья, свято б сохранил…
Посмотри: как змейка, лестница витая
Поднялась в чертог, и тихо у окна
Спит в чертоге том царевна молодая,
Словно ночь прекрасна, словно день ясна.
До земли упали косы золотые,
На щеках — румянец, и порой, чуть-чуть
Вздрогнув, шевельнутся губки молодые,
Да тревожный вздох подымет слабо грудь.
Темный бархат платья резко оттеняет
Белизну плеча и нежный цвет ланит,
Знойный день в уста красавицу лобзает,
Яркий луч отливом на кудрях горит…
Сон ее тревожат тягостные грезы —
Посмотри: печаль и страх в ее чертах,
Посмотри: как жемчуг, тихо льются слезы,
Словно сжечь хотят румянец на щеках!
Снится ей, что там, за этими хребтами,
Истомлен путем и долгою борьбой,
Молодой красавец с темными кудрями
Силится пробиться через лес густой…
Плащ его в лохмотьях и окрашен кровью,
А в лесу — что шаг, то смерть ему грозит,
Но на трудный подвиг призван он любовью, —
И его нога по кручам не скользит…
О, как он устал!.. Какой прошел далекий.
Бесконечно тяжкий и суровый путь!..
Хватит ли отваги для борьбы жестокой.
Выдержит ли битву молодая грудь?
Но — победа!.. В мраке тягостных сомнений
Светлый луч блеснул, окончен долгий спор, —
И уже гремит по мрамору ступеней,
Всё слышней, всё ближе, звук шагов и шпор
Словно вихрь коснулся сонного чертога,
Словно дождь весной по листьям пробежал —
И, светлей и краше молодого бога,
Гость давно желанный перед ней предстал.
И предстал, и обнял, и прильнул устами —
Жаркими устами к трепетным устам,
И ответа молит страстными речами,
И тяжелый меч сложил к ее ногам.
«Милая! — он шепчет, — я рассеял чары,
Я развеял власть их, этих темных сил;
Грозно и сурово сыпал я удары,
Оттого, что много верил и любил!
О, не дли ж напрасно муки ожиданья!
Милая! проснися, смолкнула гроза!» —
Долгое, любовью полное лобзанье —
И она открыла ясные глаза!..
_____
Старое преданье… Чудное преданье…
В нем надежда мира… Мир устал и ждет,
Скоро ль день во мгле зажжет свое сиянье,
Скоро ли любовь к страдающим сойдет?
И она сойдет, и робко разбегутся
Тучи с небосклона -и в ее лучах
Цепи сна, как нити, ржавея, порвутся,
И затихнут слезы и замолкнет страх!
Светел будет праздник — праздник возрожденья,
Радостно вздохнут усталые рабы,
И заменит гимн любви и примиренья
Звуки слез и горя, мести и борьбы!