Ох, мои вы думы, думы,
Тяжело мне с вами!
Что стоите на бумаге
Хмурыми рядами?
Что вас в поле, как былинку,
Ветром не умчало?
Что вас, словно сиротинку,
Горе не заспало?
Может сердце, или очи
Кария найду я,
Что заплачут и над вами —
Больше не хочу я.
Лишь одну слезинку с карих —
Пан я над панами!
Ох, мои вы думы, думы,
Тяжело мне с вами!
Ох, мои вы думы, думы,
Дорогия дети!
Я растил вас — на кого же
Вас покину в свете?
Пробирайтеся в Украину,
Затаив кручину,
Под плетнями, сиротами…
Я же — здесь загину.
Там вы правду, там мы сердце
Верное найдёте,
А быть-может и святую
Славу наживёте…
Приласкай же их Украйна,
Милая сторонка,
Неразумных, как родного
Своего ребёнка!
1869.
2.
Льётся речка в сине-море,
Да не вытекает;
Ищет доли козачина —
Долюшки не знает.
И пошел козак по свету…
Бьётся сине-море,
Бьётся сердце в нём, а дума
Говорит про горе:
«Ты куда идёшь — не спросишь?
На кого покинул
Мать, отца, красу-девицу?
Бросил всё — и сгинул?
«Там не те — иные люди;
Тяжко жить меж ними:
Не с кем будет поделиться
Думами своими.»
И сидит козак над морем:
Бьётся сине-море;
Думал, доля повстречает —
Повстречало горе.
Журавли домой несутся
Целыми стадами.
Зарыдал козак: дороги
Поросли тернами.
1858.
3.
Для чего мне чорны-брови,
Молодые годы?
Для чего мне кари-очи,
Девичья свобода?
Даром годы молодые
Блёкнут, увядают,
Очи плачут, чорны-брови
С ветром выпадают.
Сердце пташкою в неволе
Вянет без участья.
Что мне в том, что я пригожа,
Если нету счастья?
Тяжело на белом свете
Жить мне сиротою:
Меж своими, меж родными
Стала я чужою.
И никто меня не спросить,
Что так плачут очи,
Что так сердце молодое
Ноет дни и ночи —
Что так сердце, как голубка,
День и ночь воркует…
Ой, никто его не спросит,
Сердцем не почует.
Не поймут чужие люди…
И к чему тревожить?…
Разве скажут: пусть поплачет,
Если плакать может!
Плачь же, сердце, плачьте, очи,
Если плакать в силе,
Громче, жалобней, чтоб слышал
Ветер на могиле;
Чтобы снёс те слезы буйный
За синёе море,
Чернобровому злодею
На лихое горе!
1859.
Перевод Н. В. Гербеля.