Я не желаю тесниться в единой обойме
С теми, кто ловит улыбку любого тиранства…
Только с годами открылось мне в полном объеме
Чернорабочего пира простое пространство.
По малолетству мне нравились быстрые игры —
Салочки, прятки и жмурки, лапта и горелки.
…Лес отворялся; дразнили и ранили иглы;
Звезды сверкали; линяли и прыгали белки!..
Это не правда, что люди стареют с годами, —
Просто линяют, чтоб слиться
с нахлынувшим снегом…
(Вот: полюбили загадки — и не отгадали!
Лес затворился, и стало дитя человеком).
Нынешним вечером больше работать не в силах,
В доме пустынном поставлю пластинку такую,
Чтобы оплакала всех непутевых и сирых,
Чтобы сказала, как я без ушедших тоскую.
Чтобы болезных моих навестила в палате,
Чтобы привадила жалость и выгнала злобу…
Чтобы напомнила первое детское платье
И предсказала последнюю смертную робу!
…Ну а покуда линяют и прыгают белки —
Надо поехать в Саратов, на родину папы,
И отказаться от замыслов, ежели мелки,
И уколоться опять о еловые лапы.
Я повторяю, что по нутру одиночка
И не желаю двора твоего, властолюбец…
Это не пишется: каждая новая строчка
Ветром глухим с перегона доносится, с улиц.