Всяк гражданин имеет право на грусть и даже на тоску.И горький пьяница, и наркоман...И трезвый дядя со свечой у стенки под иконостасом – в полупустом и полутёмном храме.И бомж небритый в грязном пиджаке, понуро уходящий от помойки,уже прочёсанной другим бомжом.И юноша, с почти что пушкинским «горящим умным взором»,уставший прятаться от глупого армейского призыва.Он не поймёт никак,зачем ему казармы вместо института.Давно мифическим врагам - противно сталомарать об нашу дорогую,бессмысленно загнившую страну свои откормленные руки.И музыкант, со сросшейся наперекосяк ладонью,имеет право,по временам, на вой своей души,пронзительный и не музыкальный.Попался он под рýку наглым соплякам двора, искавшим деньги на бутылку пива.когда им взбрендилось испробовать на нём удар железного прута.Совсем недавно этот музыкант кивал согласно головоюпод чью-то болтовнюпо поводу защиты драгоценной и нежной нашей юной порослиот взрослых оплеух.Но, безусловно, больше всехимеет право на грусть и на тоскупоэт.Ну, это же – эго вода и хлеб!Так дайте же ему взглянуть:на сломанную руку музыканта;в пустую сумку грустного и грязного бомжа;на чёрно-синие рубцы на сгибе рук у наркомана,в отчаянье его зрачков, когда слетела в унитазс развёрнутой дрожащими руками упаковки спасительная от ломки доза,когда он прятался от матери в сортире.Пускай поэт незримо постоит у дядьки со свечой,приклеенного своей тоской к стене собора.И если после этих зрелищ наш поэтне загорится, как гигантская свеча,ответной грустью и лирической тоскойи не найдёт волнующей и яркой рифмы унитазу,спокойно поломайте ему руки или ноги.Обязан каждый гражданин оправдывать свои права.Москва, 2001