Убывают ночи, прибывают дни,
На земле всё больше утреннего света,
Больше воробьиной шустрой щебетни –
Повернуло солнце на весну, на лето.
Потому сердито грохнула зима,
Повела сурово хмурыми бровями:
«Неужели солнце спятило с ума,
Вздумало сдружиться, спеться с воробьями?»
Потемнела ликом и ещё больней
Грохнула тяжёлым кованым железом,
Вывела последних со двора коней,
Прокатилась полем, прошвырнулась лесом.
Надышали кони в поле и в лесу,
Белого тумана столько надышали,
Что невзвидел заяц хитрую лису,
Сам себя прохлопал длинными ушами.
Сразу присмирели, стихли воробьи,
Спрятались куда-то праздные сороки.
Ну а кони, кони… Встали на дыбы,
Устрашились волком воющей дороги.
И остолбенели. И, остолбенев,
Обратились в клёны, обернулись в вязы.
Не овёс, не сено – валит белый снег,
Медленно ложится в солнечные ясли.
Светится прощальной заячьей слезой,
А когда проглянут утренние зори,
Он от снегириных присмиреет зорь
Да на всём широком полевом раздолье.
Да на всём просторе матушки Руси
Возликует песня утреннего света,
Если в горькой стыни сгорбленных осин
Сладко шевельнулось ласковое лето!