«Уж небо осенью дышало»,
Уже украли покрывало
С террасы казино.
И ветер, в злости беспечальной,
На крыше флаг национальный
Уже сорвал давно.
Тромбон, артист с душой и вкусом,
Бродил с большим и страшным флюсом
На правой стороне.
Уже не ждали ветра с юга
И ненавидели друг друга,
И жили в полусне.
Рыжеволосая актриса
Избила туфлею Париса,
И он ходил, как тень.
Вино, что день, то было жиже.
И все мечтали о Париже,
Когда кончался день.
Но, общей связаны порукой,
Все говорили с тайной скукой,
Участвуя в игре:
Ах, все зависит от циклона.
Пройдет циклон, разгар сезона
Наступит в сентябре.
А море бешено кидалось,
Лизало берег, возвращалось,
Чтоб закипеть опять,
Купальню смыть назло французу,
И на песок швырнуть медузу
И на песке распять.
И ночью снилась небылица,
Далекий вальс и чьи-то лица,
И нежность чьих-то глаз,
И ненаписанные стансы,
И трижды взятые авансы
Под стансы и рассказ.
И море снилось, но другое,
Далекое и голубое,
И милый Коктебель.
Курьерский поезд петербургский.
Горячий борщ, конечно, в Курске,
И северная ель.
Скорей, скорей! Уж Тула-справа.
Вот старый Серпухов. Застава.
Мгновенье… и — Москва.
— Пожа-пожалте, прокатаю!-
И вдруг я смутно различаю
Не русские слова.
И, слышу, снова бьет Париса
Рыжеволосая актриса,
Должно быть, за циклон,
Который в море хороводит.
Madame! Не бейте! Все проходит,
И все пройдет. Как сон.