В Москве состоялся розыгрыш дерби для крестьянских рысаков.
Я чувствую невольное волненье,
Которое не выразишь пером.
Прошли года. Сменилось поколенье.
Все тот же он, московский ипподром.
Исчезли старые и милые названья,
Но по весне, когда цветет земля,
Легки и дымны дней благоуханья
И зелены Ходынские поля.
Иные краски созданы для взора,
Иной игрой взволнована душа,-
Не голубою кровью Галтимора
И не дворянской спесью Крепыша.
Из бедности, из гибели, из мрака,
Для счастья возродяся наконец,
Лети, скачи, крестьянская коняка,
В советских яблоках советский жеребец!
Ты перенес жестокие мученья
И за чужие отвечал грехи,
Но ты есть конь иного назначенья,
Ты, скажем прямо, лошадь от сохи.
Пусть ноги не арабские, не тонки,
И задняя с передней не в ладу,
Есть классовое что-то в селезенке,
Когда она играет на ходу.
Прислушиваясь к собственным синкопам
И не страшась, что вознесется бич,
Ты мчишься этим бешеным галопом,
Который завещал тебе Ильич.
И, к милому прошедшему ревнуя,
Я думаю над пушкинским стихом:
Вот именно, крестьянин, торжествуя,
Играет в ординаре и двойном.