Долиной пышной шли мы рядом,
Блаженных дум полны.
Кругом весь мир цветущим садом
Сиял в лучах весны.
Казалось, радостным полянам
Из века в век цвести,
И к ним ни бурям, ни туманам
Не отыскать пути.
Мы как во сне остановились
У быстрого ручья.
Как чудно в нем лучи дробились!
Как искрилась струя!
Ты пела мне: «К угрюмой дали
Журча бежит ручей,
Там всё страданья да печали;
Темна там жизнь людей.
Пойдем — осушим Горю слезы
Счастливою рукой;
Снесем им радость, песни, розы,
Свободу, свет, покой!»
Мы шли, соединясь руками
Над синей быстриной;
Ручей играл, сверкал меж нами
Веселою волной.
Мы поцелуем обменяться
Через него могли;
Нам было любо петь, смеяться…
Мы в чудных грезах шли.
Но вдруг рассеял наши грезы
Зловещий шум ручья:
Вздымалась в нем, полна угрозы,
Померкшая струя.
Он шире стал, — и наши руки
Невольно разлучил.
Темнела даль, — и грома звуки
К нам ветер доносил.
Чрез миг завыла непогода…
Ручей влился в поток.
Искать мы стали перехода…
Волна срывала с ног.
Мы оглянулись… И за нами
Разливы бурных вод
Клубились по полям волнами…
Поток шумел: «Вперед!»
И мы пошли… Катилась с ревом
Меж нас уже река.
Мы только обменяться словом
Могли издалека.
Нам не сомкнуть уста и руки…
Река все шире, злей…
И милых слов родные звуки
Доносятся слабей.
Их заглушают злобной силой
И гром и вой реки.
Лишь виден мне твой образ милый
И знак твоей руки.
Но волны выше; тьма густая
Чернеет, свет губя…
Мне не видать тебя, родная!
Мне не видать тебя!
Зову… Во мраке исчезает
Бесследно крик тоски.
Лишь ураган мне отвечает
Один из-за реки.
И вот передо мною море:
В него влилась река…
И я один… со мной лишь горе,
Тревога и тоска.
Напрасно вопли посылаю
Я с темных берегов…
Ни мой тебе, ни твой, я знаю,
Мне не услышать зов.
Вдали лишь молнии трепещут
Среди зловещей мглы,
Вблизи же злобно в берег хлещут
Студеные валы.