О символ роковой счастливых наших дней!
Я не нашел бы слов безумней и бледней
Поминовения, взывающего к вере
В загробный коридор, и у последней двери,
В загробный коридор, и у последней двери,
Кратэр, где гибнет день в кольце драконьих крыл,
Не подыму он пуст! Не сам ли я накрыл
Порфирной глыбою твой саван бесполезный!
Погаснут факелы, разбиты о железный
Бестрещинный затвор, — засыпан темный ров!
Но вы, избранники обрядовых пиров,
Посмертно созванных исчезнувшим поэтом,
Не можете не знать, что в саркофаге этом
Он весь — он будет здесь до пепельных минут,
И только отблески окна не преминут
Зажечься памятью призванья, что гостило
В лучах, великого, но смертного светила.
Неподражаемый, беспримесный, такой,
Каким через века не станет сброд людской,
Толпа, гудящая у скорбного надгробья:
«Мы будущих теней бесцветные подобья!» —
Орнамент, вытканный на траурной стене,
Тоска прозрачных слез мне тягостна вдвойне,
Когда, окостенев на шатком катафалке,
Недолгий гость земли, торжественный и жалкий,
Не отозвавшийся на стих священный мой,
Преображается, невидящий, немой,
В героя жданного потусторонней встречи.
Клоками дымными непознанных наречий
В провал Небытия уносятся слова:
«Земля, чьей памятью, чьим прошлым ты жива?» —
«Не знаю…» — тусклый крик ответит, замирая.
Волненье высшее, тревожный трепет рая
Находят наконец провидческий покой
В расчетах Мастера, чей голос колдовской
Хранит немало тайн для Лилии и Розы:
Мистерия имен сильнее, чем угрозы
Стереть бессмертный след великого труда.
Забудьте темный культ! Поймите, никогда
Величье гения не станет тусклой тенью!
Свершая горний долг, обещанный цветенью
Земных садов и рощ, исчезнет он, и вам
Останется внимать неумершим словам,
Дрожащим в воздухе во имя строгой чести
Ухода мирного — слова и розы вместе!
Пурпурный пьяный дождь в торжественных лучах,
И ни один цветок алмазный не зачах,
Очерченный пером и взглядом непорочным.
Поэт наперекор видениям непрочным,
Враждебным подлинно духовному труду,
Проводит дни свои в непризрачном саду,
Покуда Смерть сама на перепутьи близком
Не обозначится поклонным обелиском,
И не умолкнем мы, как замолчал Готье,
И не закроет нам глаза Небытие,
Навеки под плиту упрятав роковую
Молчанье жадное и полночь гробовую.