Глухомань, ночь, снега,
Бор столетний шумит.
Тихий дом лесника
Одиноко стоит.
Волчьим оком окно
В тьме полночной блестит.
Дети спят уж давно,
Мать за прялкой сидит.
Сучит нитку она,
Все кудельку прядет.
Глушь, леса, тишина,
В дверь метелица бьет.
Воет ветер, как зверь,
Стонет вяз над стрехой;
Жутко в чаще теперь,
Только в доме — покой.
Но привыкла она
До полночи сидеть
И сквозь стекла окна
Ночке в очи глядеть.
А в трубе-то опять
Ветер песню завел,
Начал биться, стонать,
Сбросил вьюшки на пол.
«Мама, страшно мне тут,
Я боюся один;
Чертенята ползут
Из-под старых овчин», —
Младший сын Василек
Маму кличет к себе.
«Бог с тобою, сынок,
То приснилось тебе!
Чудачок, никого
Нет в овчинах, молчи!
Я сынка моего
Охраняю в ночи».
«Мама, сядь на постель.
Слышишь? Чей это плач?»
«То, мой мальчик, метель
Мчится по лесу вскачь».
«Мама, баба-яга
Бьет по крыше метлой…»
«Это, детка, снега,
Это ветер шальной».
«А что нужно ему?
Отчего он не спит?
Он зачем, почему
В наши двери стучит?»
«Ой ты, баловень мой!
Ты, я вижу, храбрец!
Не тревожься, родной,
Засыпай наконец!
Ветер добрый, сынок».
«Он живой или как?»
«Спи, усни, голубок!
Это — вздох, это — мрак».
«Что он делает?» — «Кто?»
«Вздох тот самый, скажи!»
«Да неведомо что
Ты болтаешь! Лежи…»
Василек вдруг притих,
Ветер в чаще крепчал,
На руках ледяных
Ветер сосны качал;
Ветер выл, словно зверь,
В непроглядную тьму.
«Где мой тятя теперь,
Нет его почему?
Ночь, мороз; он один,
В чаще рыщет зверье…»
«Тятя храбрый, мой сын,
Да к тому же ружье
На ремне за плечом,
А на поясе — нож,
И ему нипочем
Страха мелкая дрожь;
Ходит он по лесам,
Не боясь ничего.
Плохо будет волкам,
Если тронут его!»
«Мама, слышал я сам,
На селе говорят,
Будто дарят слепцам
Вместо хлеба — ребят».
«Ты не верь! Ох, беда!
Эту басню сплели,
Чтоб послушно всегда
Себя дети вели».
За окном — ветра шум.
«Спи, я песню спою…»
Детский маленький ум
Думал думу свою.
Лампа тускло горит,
В доме — сон, тишина.
Все шумит да гудит
Старый бор у окна.