Как роскошь я люблю осенней лунной ночи,
Как мне при ней всегда отрадно и легко,
Как уношусь всегда мечтами далеко,
Когда луну мои встречают очи.
Как для меня красноречив
Ее таинственный отлив,
Когда он светлой, длинной полосою
Лежит над спящею водою
И листия дерев как будто серебрит;
В моей душе всегда так сильно загорит
Любовь к высокому и вера в провиденье,
И исчезают вмиг и робость, и сомненье.
Какою, мнится мне, могучею рукой
Великолепный тот устроился покой,
Который вкруг меня объемлет все предметы
Где бури светские, где козни, где наветы?
Всё улеглось, и в небе голубом
Одна, торжественным сияющим щитом,
Луна победная гуляет.
Душа воспрянет, оживает,
Я забываю, что я стар,
Что унялся давно страстей моих пожар
И что, как гость в беседе запоздалый,
Всех жизни прелестей, всех радостей бывалых
Я оттолкнул сосуд, допив его до дна.
Воспоминаньями волшебница луна
Мою всю душу наполняет,
И дума тайная, привычная встречает
Опять друзей моих минувших лет,
Которых здесь давно со мною в мире нет.
Взор устремляется в густые рощи сени,
И в отблесках луны мне их мелькают тени,
И ты, мой брат, мой верный, лучший друг,
Которого сразил так рано злой недуг,
И ты опять беседуешь со мной!
Всё веет мне святой, заветной стариной,
И дружба прежняя, и прежняя любовь,
И вы, красавицы, и вы со мною вновь,
Разгульной юности прелестные подруги!
Забавы резвые, счастливые досуги
Вы разделяете по-прежнему со мной;
Вы расцветаете утешною весной,
Цветы уже давно запаханной долины!
Восторга юного счастливые картины
Какой-то сладостью все чувства обдают,
И дышит аромат, и соловьи поют,
И вы слова любви мне шепчете украдкой;
Но для меня теперь еще загадкой,
Любим я был или смеялись вы!
Доверчивость моя, мечтательность, увы,
Неисцелимые души моей недуги! —
Всё те ж еще, и юные подруги
Заката дней моих смеются надо мной,
Когда с отцветшею, с отжившею душой,
В восторге юности, я их речам внимаю,
Или огнем любви внезапно запылаю,
Или, стряхнув с себя всё бремя непогод,
Вмешаюсь иногда в их резвый хоровод!
Но их забавы мне как отклики былого,
Как эхо дальнее мне сказанного слова,
Когда еще не при одной луне,
А наяву всё улыбалось мне,
И если бы в душе читать моей умели,
То не смеялись бы, а, верно, пожалели.